Русско-Шведская война в 1700-1721

История, желательно связанная с военной тематикой
Ответить
Автор
Сообщение
shahkulu
партизан
Сообщения: 106
Зарегистрирован: 18 окт 2013, 20:49

Благодарил (а): 3 раза
Поблагодарили: 7 раз

Русско-Шведская война в 1700-1721

#1 Сообщение shahkulu » 21 окт 2013, 00:49

Изображение
Главнокомандующим шведской армии был назначен граф Карл Эмиль Левенгаупт
Славнитский Н. Р.
Мероприятия русского командования по обороне северо-западных рубежей в начале 1708 года // V веков мировой истории. СПб., 2007. С. 13-19.
В конце 1707 г., когда стало ясно, что Карл XII вскоре двинется в Россию, перед русским командованием впервые встал вопрос, на каком направлении противник (в данном случае шведский король) нанесет главный удар? В конце февраля 1708 года Петром I и его окружением было выдвинуто пять версий возможного действия шведов:
1) Главные усилия Карла XII будут направлены на отторжение Ингерманландии. Для этого, предоставив Г.И. Любеккеру действовать из Финляндии, король, маскируя свои передвижения из Литвы действиями конницы против русской полевой армии, переправится через Двину, соединится с А.Л. Левенгауптом и, совместно с ним, будет атаковать Петербург.

2) Предоставив Г.И. Любеккеру действовать из Финляндии и ограничиваясь в Лифляндии имеющимися там гарнизонами, король подтянет в Литву большую часть войска А. Л. Левенгаупта. После соединения с ним он обрушится на войска главной русской армии и в случае нашего отступления направится на Москву или на Украину.

3) Шведы могли оперировать одновременно и к стороне Петербурга, и внутрь наших рубежей, то есть корпуса А.Л. Левенгаупта и Г.И. Любеккера будут наступать на Ингермонландию, а главные силы короля – на полевую армию.

4) Ограничиваясь на Лифляндском и Финляндском театрах обороной, Карл XII мог увлечься планом наступления через Волынь к Киеву.

5) Не исключалась и возможность движения шведского короля в Польшу против Августа II, вновь вступившего в переговоры с Петром I.[1]

Надо сказать, что Петр I в письме к А.Д. Меншикову 29 января 1708 г. высказал предположение, что Карл XII будет действовать по первому варианту: «... чаю, совершенно ко Пскову, и оставя оной вправе, а Дерпт и Нарву в левой, чрез Измену меж озерами вступит к Новугороду, дабы тем коммуникацию разрезать в Ингрии; и сие может лехко учинить, ежели мы не упредим; а когда, стоя там, дождется апреля, тогда будет морем получать себе провиянту сколько надобно, так и овса для лошадей...»[2] Это же предположение он высказал и в письме, написанном 18 февраля.[3]

В связи с этим русским командованием был предпринят ряд мер по укреплению северо-западных рубежей. Особенностью этого направления являлось то, что войска здесь могли опираться на целую группу крепостей - Санкт-Петербургскую, Псковскую, Шлиссельбургскую, Нарвскую. С моря подступы к Петербургу прикрывали Кроншлот и укрепления острова Котлин. Поэтому одной из основных задач стало приведение крепостей в надлежащее состояние. При этом русское командование не забывало и об остальных возможных направлениях наступления противника, и там также проводились различные мероприятия по усилению обороны.

Русские войска в феврале 1708 г. были разделены на три группы. Главная армия, насчитывавшая 57 500 человек, под командованием Б.П. Шереметева расположилась на восточном берегу рек Улла и Березина. Ингерманландский корпус адмирала Ф.М. Апраксина, состоявший главным образом из пехоты (17 полков численностью до 20 000 человек), а также 4500 человек конницы (всего 24 500 человек), располагался в районе Нарвы и Петербурга. Кроме того, отдельный корпус генерала Р.Х. Боура должен был противодействовать А.Л. Левенгаупту, находившемуся в Риге. Точная численность корпуса Р.Х. Боура не установлена, по мнению А.З. Мышлаевского, в нем насчитывалось 5-6 тысяч человек конницы под непосредственным начальством самого Р.Х. Боура и 9-10 тысяч человек пехоты под командованием генерала фон Вердена.[4] С ним согласны Е.В. Тарле и Л.Г. Бескровный, считавшие, что у Р.Х. Боура было 16 тысяч человек, а у Ф.М. Апраксина - 24 500 человек.[5] П.К. Гудим-Левкович считал, что у Р.Х. Боура имелся 5-тысячный кавалерийский отряд, а у Ф.М. Апраксина имелось вместе с гарнизонами около 22 000 человек.[6] В.И. Геништа писал, что армия Шереметева насчитывала 71 000 человек, драгунский отряд Р.Х, Боура – 7000 человек, а армия Апраксина - 50 000 человек[7], но последние данные, как представляется, завышены. Ф. Плотицын утверждал, что главные силы русской армии насчитывали около 60 000 человек, 20 000 человек находилось в Петербурге и 10 000 человек – в гарнизонах Новгорода, Пскова, Смоленска, Азова и т. д.[8] Однако последняя точка зрения маловероятна, так как автор не учитывает корпус Р.Х. Боура.

На военном совете в Бешенковичах был выработан следующий план действий: (С. 13)

1) Если Карл XII двинется на соединение с А.Л. Левенгауптом для действий на Ингерманландском театре через Псков, то первым их должен встретить Р.Х. Боур. Туда же двинется и главная армия. (С. 14)

2) Если А.Л. Левенгаупт двинется на соединение с королем, то Р.Х. Боур должен двигаться вслед за ним и атаковать его с тыла.

3) Если шведы станут наступать в трех направлениях, то наличная группировка сил сохраняется.

4) Движение Карла XII к Киеву через Волынь было признано маловероятным.

5) Если Карл XII повернет против Августа II, то в тыл шведам должна быть направлена большая часть конницы, а все остальные силы должны действовать против А.Л. Левенгаупта и Г.Ю. Любеккера, стремясь овладеть Ригой и Выборгом.[9]

Прежде чем переходить к подробностям этих мероприятий, хотелось бы высказать несколько предположений, почему именно Ф.М. Апраксину было доверено руководить обороной северо-западного театра. Дело в том, что боевые действия в этом районе предусматривали взаимодействие нескольких родов войск: сухопутного корпуса, гарнизонов крепостей (подчиненных губернатору Ингерманландии А.Д. Меншикову), корабельного и галерного флотов.

В данном случае возможными кандидатами на этот пост становились А.Д. Меншиков, которому следовало на время подчинить флот, или же Ф.М. Апраксин, которому было бы необходимо подчинить комендантов крепостей (в частности К.А. Нарышкину 3 февраля был послан указ «исправлять» все по указам адмирала).[10] Из этих двоих Ф.М. Апраксин отличался гораздо большей осторожностью, кроме того он уже имел опыт управления Азовской областью, очень схожей с Ингерманландией - прибрежная территория, отдаленная от основного театра боевых действий. На данном примере хотелось еще раз обратить внимание на то, что Петр I не только умел подбирать себе соратников, но и давать им поручения, наиболее подходившие для них.

В оперативном подчинении Ф. М. Апраксина, как уже отмечалось, находились гарнизоны всех крепостей северо-запада и их артиллерия.

Артиллерийское вооружение Санкт-Петербургской крепости в этот период насчитывало 322 пушки, 23 мортиры, 2 гаубицы, 98 малых мортирцев, всего 445 орудий, к которым имелось 16 575 бомб и 68 972 ядра[11]. В Шлиссельбургской крепости имелось 112 пушек и 37 858 ядер, а также 17 мортир и 2 гаубицы[12]. Кроншлот и Котлин защищало 114 пушек и 1 мортира[13]. Артиллерийское вооружение Нарвской и Ивангородской крепостей состояло из 449 орудий – 406 пушек (333 из них являлись трофейными) и 43 мортир[14]. Это были основные пункты обороны, на которые рассчитывало русское командование.

Кроме того, имели древние русские крепости, усиленные еще в начале войны земляными бастионами. Артиллерийское вооружение новгородских укреплений состояло из 115 пушек и 8 мортир[15]. В Ладоге летом 1708 г. сделали новую крепость, в которую отправили 500 человек гарнизона, а также 40 пушек.[16] Это была небольшая земляная крепость, куда были переселены все жители из Старой Ладоги (правда, И.К. Кирилов писал, что новая крепость была построена в 1703 г, но, скорее всего, он ошибся), в которой после этого никого не осталось.[17] На вооружении Псковской крепости имелось 195 пушек и 3 мортиры, однако снаряды имелись лишь к 72 пушкам (9102 ядра) и к мортирам[18].

Относительно Пскова следует также отметить, что диверсии А.Л. Левенгаупта царь опасался еще в сентябре 1707 г., поэтому приказал Ф.М. Апраксину отправить к Пскову два полка конных, «понеже Левенгопт намерен в приближении своего короля в тех местах чинить диверзию».[19] Не довольствуясь письмом к Ф.М. Апраксину, он написал также М.П. Гагарину, приказав ему со своим и Волконского полками отправится ко Пскову.[20] Но тревога оказалась ложной, и в начале ноября эти полки было приказано «поворотить» к Москве.[21]

22 января 1708 г. Петр I в письме К.А. Нарышкину, высказав предположение, что неприятель собирается идти через Ригу ко Пскову, приказал хлеб и фураж немедленно из уездов забирать в город (по-видимому, во Псков или в Нарву).[22] 25 января было послано письмо к вице-губернатору Ингерманландии Я.Н. Римскому-Корсакову, срочно разослать указы, дабы все новгородцы и псковичи собирались в Нарве, Пскове и Луках и везли в укрепленные города хлеб, фураж и пожитки (так как при приходе неприятеля все, что не увезено, будут жечь).[23]

Петр I приказал К.А. Нарышкину подготовить Псков к обороне[24], Я.Н. Римскому-Корсакову поручалось объявить псковичам собираться в трех местах: при Нарве, Пскове и Великих Луках; а А.Д. Меншиков должен был засечь все дороги (кроме псковской и смоленской).[25] Кроме того, во Псков было приказано передать всю артиллерию из Дерпта.[26] После этого Псковская крепость, артиллерия которой была усилена примерно 143 орудиями, находившимися в Дерпте[27]; становилась одним из ключевых пунктов обороны страны на Северо-Западе. Тем не менее, в конце февраля Петр I торопил Ф.М. Апраксина «крепить псковские болварки»[28], а Ф.М. Апраксин, в свою очередь, жаловался, что их подмыло водой.[29] (С. 14-15)

Таким образом, Петр I был уверен, что из Гродно шведы пойдут к Пскову и Новгороду, чтобы перерезать русские коммуникации с Ингрией и обеспечить себе по морю связь со Швецией для получения продовольствия, фуража и лошадей. Чтобы предупредить это, он приказал засечь все дороги, оставив открытой только одну, идущую от Пскова на Смоленск и Киев (по-видимому, чтобы дать возможность главным силам русской армии в этом случае подойти к Пскову). Всем жителям северо-западных уездов было предложено со своим имуществом, продовольствием и фуражом уйти в крепости (Смоленскую, Великолуцкую, Псковскую, Новгородскую, Нарвскую), а крестьянам уйти в леса и крепкие места. При этом каждый комендант должен был знать, где будут находиться люди его уезда, для чего следовало выделить людей из дворян или из других сословий, хорошо знающих все дороги и проходы в лесах.[30]

В середине февраля 1708 г. Р.Х. Боур сообщил, что А.Л. Левенгаупт приготовился к походу, поэтому он хочет отступить к Себежу, чтобы неприятель не отрезал его от наших крепостей.[31] В начале марта 1708 г. Р.Х. Боур сообщил, что А.Л. Левенгаупт собрался идти на соединение к королю.[32] В середине июля, когда стало ясно, что шведский генерал пойдет на соединение к Карлу XII, Р.Х. Боуру было приказано отпустить два пехотных полка в Нарву, еще два драгунских полка оставить при Нарве и Пскове; а самому с остальными пехотными и конными полками спешить к главной армии.[33] Однако несколько позже Петр I изменил решение и приказал оставить у Нарвы только один драгунский полк и два пехотных.[34] Но Ф.М. Апраксин распорядился, чтобы Р.Х. Боур оставил только человек 600 на худых лошадях и один пехотный полк, а остальным идти с генерал-поручиком на соединение с войсками главной армии[35]- по его мнению, они там были нужнее, а в случае, если бы А.Л. Левенгаупт повернул к Пскову или Нарве, тогда они все равно будут не нужны в виду малочисленности.

Летом 1708 г. псковский гарнизон был усилен двумя полками: Мурзенкова и Тобольским; но в середине августа Ф.М. Апраксин приказал оправить в Петербург, где складывалась опасная ситуация, 400 драгун; что было сразу же выполнено К.А. Нарышкиным.[36]

Кроме того, в начале 1708 года были проделаны некоторые работы по укреплению Санкт-Петербургской крепости. Прежде всего, разрушенная в местах производства каменных работ (а в то время производилась перестройка крепости из деревоземляной в каменную) крепостная ограда была заставлена палисадами, приспособленными к ружейной обороне. Впереди них были установлены рогатки. Помимо этого, вся крепость, как и Кронверк, были обнесены системой рогаток.[37] В Кронверке шли интенсивные работы, начатые еще в начале 1707 г. и закончившиеся в сентябре 1708 г., когда он был «совсем отделан» и вооружен 71 пушкой, 6 мортирами и 2 гаубицами.[38]

Причины, по которым следовало разрушить Дерпт, в указе не объясняются (вероятно, Петр сделал это устно во время беседы с Ф.М. Апраксиным и А.Д. Меншиковым). Из исследователей на это обратили внимание только А.З. Мышлаевский[39] и английский историк М.С. Андерссон[40], однако ни тот, ни другой не высказали своего мнения относительно причин разрушения Дерпта. Но по этому поводу можно высказать ряд предположений. Во-первых, во время осады ее русскими войсками летом 1704 г. крепость была сильно повреждена[41], ее собирались укрепить, в частности, успели поставить один палисад; но починить разрушенный бастион не успевали, так как людей требовалось прислать из Пскова, а это требовало времени.[42]. 14 сентября дерптский комендант К.А. Нарышкин сообщил А.Д. Меншикову, что эскарповую часть бастиона начали окладывать дерном, но время идет, а работников становится все меньше и меньше; так как часть разбежалась, а другие заболели.[43] О дальнейшей работе нам пока не известно, но можно отметить сообщение П.М. Апраксина тому же А. Д. Меншикову о том, что в середине октября выпал снег и ударили морозы[44]. Во-вторых, она располагалась слишком далеко от Петербурга и Нарвы, где находилось место дислокации Ингерманландского корпуса. Поэтому оборона Дерпта могла вызвать много сложностей, а оставлять врагу крепость, пусть и не слишком хорошо укрепленную, конечно же, не следовало: в этом случае шведы могли легко занять ее и превратить в базу для своих наступательных действий.

Надо сказать, что указание подготовить Дерпт к взрыву было дано К.А. Нарышкину еще в июне 1707 г., когда Петр I распорядился под всеми болварками в Дерпте сделать подкопы, «дабы в нужное время возможно сию фортецию подорвать». При этом он предупредил, что подкоп надо сделать тайно, чтобы дерптские жители о том не проведали.[45] В тоже время А.И. Репнину было дано указание отправить к К.А. Нарышкину подкопщика.[46] Кроме того, аналогичная участь постигла в еще в 1706 г. и Митаву. (С. 15-16)

Причины выселения жителей Нарвы, по мнению А.В. Петрова (с которым можно согласиться), состояли или в желании сделать этот город русским, или в боязни измены со стороны покоренных граждан, скорее всего и то, и другое вместе (это же относится и к жителям Дерпта). При этом жителям разрешалось взять с собой или продать все движимое имущество, а если это сделать не удастся, оставить в надежном месте.[47]

25 января Петр приказал К. А. Нарышкину высылать всех дерптских жителей на Вологду, «а пожитки их, кроме денег, чем могут кормиться, с распискою возьми и поставь под ратушу».[48] 12 февраля указ о выселении был объявлен магистрату и жителям Дерпта, причем стал для них полной неожиданностью.[49] 17 февраля К.А. Нарышкин сообщил, что дерптских жителей он выслал на Вологду.[50] Это же подтвердил и Ф.М. Апраксин, отметив, что выселение прошло «с великим трудом за подводами». Здесь же он сообщил, что «мины в готовности и исправить в две недели возможно, толко артиллерии доволно и невозможно сим путем всею исправитца».[51] Из города было выселено на Вологду 806 жителей Дерпта, а кроме того, 657 чухонцев было выпущено «кто куда хочет идти».[52] Адмирал из Дерпта поехал в Нарву, где объявил указ о выселении нарвским жителям (1 марта 1708 года) и дал 8 дней сроку, чтобы собраться.[53]

25 февраля 1708 г. Петр I в письме к Ф.М. Апраксину уточнил, каким образом следует вывозить артиллерию из Дерпта: «артиллерию надлежит всю вывезть и прочее, а ядры и бомбы, ежели тотчас вывезть будет невозможно, то хотя и в воду мочно бросить... Провиант, который в Дерпте, не хуже бы перевесть во Псков, хотя не весь»[54] При этом пехоту Н. фон Вердена следовало поставить за Дерптом, а конницу «перед ними в Лифляндах», чтобы пользоваться, сколько возможно, неприятельским хлебом и фуражом: «перво, что неприятелю в убыток, другое, чтоб тем свои магазейны поберечь».[55]

Однако 2 марта Петр I приказал Ф.М. Апраксину подождать с разрушением Дерпта до его прибытия[56]. При этом следует отметить, что адмирал и сам 6 марта в письме царю спрашивал, не подождать ли «до воды», чтобы ничего не оставить, так как все еще вывезти не успели.[57] Петр прибыл в Дерпт 16 марта 1708 г.[58], откуда, осмотрев ситуацию, писал Г.И. Головкину: «в Дерпте подкопы все готовы, толко до весны того учинить невозможно, понеже артиллерию магазейн нынешним зимним путем перевесть отнюдь невозможно, и для того отложили до разлития вод».[59] Следовательно, разрушение Дерпта было отложено до весны, когда появилась бы возможность вывезти артиллерию.

Но, судя по всему, дело затянулось, так как 21 мая Петр I приказывал К.А. Нарышкину поторопиться с вывозом артиллерии во Псков.[60] К середине июня 1708 г. артиллерия, по-видимому, была вывезена, но Р.Х. Боур предложил подождать с разрушением крепости, «для хлеба, который растет и может поспеть недели в две, который войскам государевым может пригодитца»; а подорвать Дерпт можно в «полдни». Петр I оставил это на рассмотрение генерал-поручика.[61] Кроме того, Р.Х. Боур использовал Дерпт в качестве опорного пункта для диверсий против войск А.Л. Левенгаупта (в частности, в начале мая несколько эскадронов русской кавалерии атаковали шведский полк в 10 милях от Риги и обратили его в бегство[62]). Лишь 15 июля, когда стало ясно, что А.Л. Левенгаупт пойдет к королю, Р.Х. Боуру было приказано следовать за ним, а над Дерптом «учинить по указу».[63] 22 июля 1708 г. Ф.М. Апраксин сообщил царю, что «Дерпт подорван, и ни единого болварка и турма (башни - Н.С.) не осталось».[64] Об этом же писал и Р.Х. Боур.[65] В письме от 30 июля он уточнил дату, когда это было сделано - 15-16 июля 1708 г.[66]

Жители Нарвы были расселены в Москве, Казани, Новгороде, Астрахани и Вологде. В последнем городе поселилось около 1700 человек из Нарвы и около 700 семейств из Дерпта. В самой Нарве осталось только около 300 человек. В 1714 г. этим переселенцам было разрешено вернуться в Нарву.[67] Тогда же домой вернулись и дерптские жители, причем они практически построили новый город.[68] Большая же часть нарвских и дерптских жителей, по свидетельству Ф.Х. Вебера, не захотела покидать вновь приобретенные места и земли и добровольно осталась в тех местах, куда были высланы.[69]

Относительно планов шведского командования по поводу того, на каком направлении наносить главный удар, то о них известно немного; но можно утверждать, что план нанесения главного удара на Санкт-Петербург не исключался. В частности генерал-квартирмейстер шведской армии А. Юлленкрук еще в Альтранштадте составил проект похода армии через Польшу до Пскова.[70] Он предлагал в 1707 г. перевезти всю «излишнюю пехоту» из Швеции в Ригу для усиления корпуса А.Л. Левенгаупта. Весной 1708 г. главная армия короля, соединившись с А.Л. Левенгауптом, должна вытеснить русские войска «из смоленского воеводства вглубь России». При этом следовало также собрать как можно больше пехоты в Эстляндии, Курляндии и Лифдяндии, из которой сформировать дополнительные полки. Затем главные силы армии должны двинуться к Пскову и осадить его. «Литовская армия» должна была остановиться в «смоленском воеводстве», чтобы прикрывать эту осаду и не допустить подхода главных сил русской армии на помощь Пскову. Кроме того, часть войск должна была окружить Нарву, а финляндская армия (по-видимому, корпус Г.Ю. Любеккера) должна была выступить к Петербургу. 2000 кавалеристов он предлагал выделить для того, чтобы набрать в Ингрии всех годных в пехоту людей, а потом помогать королевскому флоту разорять «петербургскую гавань и тамошний флот». Осаду Пскова А. Юлленкрук предполагал закончить к 1709 г., если крепость не сдастся сразу после бомбардировки. После этого Нарва, по его мнению, должна была также сдаться; а чтобы принудить Нотебург к капитуляции, надлежало послать из Кексгольма корабли в Ладожское озеро. Если же после «очищения» Ингерманландии неприятель (то есть Петр I) не согласится на мир, по плану А. Юлленкрука, следовало двигаться к Москве, правда через Волгу.[71] Плана наступления на Псков, Дерпт и Нарву придерживался и К. Пипер.[72] (С. 16-17)

Таким образом, в окружении шведского короля был составлен план наступления на северо-западную часть России, в основу которого был положен принцип совместного действия всеми силами сухопутных войск, а также флота. Кроме того, А. Юлленкрук рассчитывал (и не без оснований) на поддержку части местного населения Ингерманландии.

Что же касается планов самого Карла XII, то они по сути никому неизвестны. Н.П. Михневич писал, что «Карл XII намеревался двинуться к Пскову, выгнать русских из только что отвоеванных русских владений, соединиться с А.Л. Левенгауптом и Г.Ю. Любеккером, овладеть Нарвой, Псковом и Петербургом и принудить русскую армию к сражению между Псковом и Новгородом. Если бы царь не согласился на мир, то идти к Москве. Одновременно с Карлом XII литовская армия (польско-шведские войска) должна была вторгнуться в южную Россию и отделить казаков, заручившись содействием Мазепы».[73] Однако автор здесь ссылается на уже упоминавшееся письмо Петра I к А.Д. Меншикову от 4 февраля, то есть выдает предположение русского царя за намерение шведского короля, добавив к ним свои домыслы (Петру I было неизвестно о сношениях Карла XII с Мазепой). Поэтому мы не можем принять эту точку зрения.

Шведский историк А. Стилле отмечал, что замкнутый и сдержанный Карл XII не допускал никого близко знакомиться со своими планами; не сохранилось никаких его собственноручных письменных заметок о том, что он собирался делать, кроме того, почти совершенно отсутствует то, что можно назвать полевым архивом королевской армии: приказы, донесения, журналы адъютантов и т. п. Поэтому точное представление о планах шведского короля в кампаниях 1707-1709 годов получить невозможно.[74] Е.В. Тарле прибавляет к этому интересный факт: в апреле 1708 г. А.Л. Левенгаупт специально приезжал к королю из Курляндии, чтобы получить точные сведения о ближайших планах Карла, но с чем приехал, с тем и уехал обратно. Он ничего решительно не добился от короля, кроме общих наставлений и указаний, ибо Карл не счел нужным ознакомить его с планом своих ближайших действий и программой похода. Поэтому А.Л. Левенгаупт шел буквально наобум и впервые осведомился точно о местопребывании главной королевской армии лишь после своего поражения под Лесной.[75] Все это говорит о том, что о планах Карла XII можно только догадываться.

Уже упоминавшийся А. Стилле считал, что стратегия короля заключалась в решительном наступлении всеми силами на Москву.[76] П.К. Гудим-Левкович заметил, что во всех предшествующих действиях Карл XII единственным предметом действий ставил себе армию противника, не задаваясь никакими другими целями; следовательно, он с самого начала собирался идти к Москве.[77] С. Уредссон также считает, что само направление похода указывало на то, что целью была Москва.[78] К этому можно добавить неумение армии Карла XII осаждать крепости (следовательно, скорее всего, он старался избегать крепостной войны), но это отчетливо проявилось лишь в 1709 г. на Украине (то есть русское командование вряд ли знало об этой слабости в начале 1708 г.).

Исходя из этого можно предположить, что Карл XII с самого начала собирался, соединившись с А.Л. Левенгауптом, наступать на Москву и действовать против главных сил русской армии; а Г.Ю. Любеккеру было приказано нанести вспомогательный удар на петербургском направлении. Но Петр I и его сподвижники не могли знать этого точно, поэтому старались предусмотреть все варианты и подготовились на случай наступления всех сил шведов на северо-западном направлении. (С. 17)

shahkulu
партизан
Сообщения: 106
Зарегистрирован: 18 окт 2013, 20:49

Благодарил (а): 3 раза
Поблагодарили: 7 раз

Re: Русско-Шведская война в 1700-1721

#2 Сообщение shahkulu » 12 фев 2014, 19:30

http://istoriya.ucoz.com/publ/voennaja_ ... ka/2-1-0-4" onclick="window.open(this.href);return false;

Славнитский Н.Р. Система обороны (крепости) северо-западных рубежей России в первой четверти XVIII века
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ.
На правах рукописи
Славнитский Николай Равильевич
Система обороны (крепости) северо-западных рубежей России в первой четверти XVIII века.

Актуальность темы. В начале XVIII в. Петр I предпринял очередную для Русского государства попытку закрепиться на побережье Балтийского моря, для чего начал войну со Швецией. В ходе этой войны, длившейся 21 год и получившей название Северной, Россия смогла добиться успеха и получить выход к Балтийскому морю. В истории этой войны еще остается ряд неисследованных в отечественной историографии вопросов. Одной из таких лакун является состояние крепостей Северо-Запада страны в годы войны.
Хронологические рамки исследования охватывают первую четверть XVIII в., главным образом период Северной войны 1700-1721 гг., когда Россия вела борьбу со Швецией за выход к Балтийскому морю.
Историография вопроса. Данная тема не становилась объектом монографических исследований, однако в ряде работ затрагивались относящиеся к ней сюжеты.
Первое исследование, посвященное крепостям в Петровское время, было написано в середине XIX века военным инженером Ф.Ф. Ласковским, который во втором томе своего четырехтомного труда, посвященного развитию инженерного искусства, кратко рассмотрел все крепости, а также довольно подробно остановился на их осадах, опираясь, главным образом, на опубликованные к тому времени источники: «Гисторию Свейской войны» и «Книгу Марсову»[1].
В тот же период был издан четвертый том работы Н.Г. Устрялова[2], который также подробно, как и Ф.Ф. Ласковский, остановился на осадах Нотебурга, Ниеншанца, Дерпта и Нарвы, причем с использованием также и документальных материалов, хранившихся в архивах. Кроме того, он коснулся и обороны Петербурга в 1704-1705 гг. В пятом томе своей работы он рассмотрел и оборону Петербурга в 1708 г., но данный том не был издан[3].
Особо следует отметить статью А.Г. Захаренко, посвященную укреплениям Северо-Запада в начале Северной войны[4]. Автор очень подробно, опираясь на архивные материалы, рассмотрел сюжеты, связанные с усилением новгородской и псковской крепостей и возведением вокруг старинных каменных оград башенного типа деревоземляных укреплений бастионного типа в 1700-1701 гг., когда ожидали шведского нашествия.
Из отдельных крепостей наибольшее внимание в отечественной историографии уделялось Санкт-Петербургским крепостям. В начале XX века краткий очерк строительства Петербургских крепостей был составлен Г.И. Тимченко-Рубаном[5], уделившим основное внимание обороне Петербурга в 1704-1708 годах, рассмотревшим также и осады Нотебурга и Ниеншанца. Он в основном опирался на «Гисторию Свейской войны» (то есть на текст «Гистории», опубликованный в 1770 г.), исследование Н.Г. Устрялова и на изданную к тому времени переписку Петра I в 1702-1703 гг.
Изображение
Следует выделить работу В.А. Бутми[6], посвященную возведению деревоземляной крепости, где на основе планов, хранящихся в Рукописном отделе Библиотеки РАН, впервые был подробно освещен вопрос об искусственном увеличении площади Заячьего острова в 1703 году, а также изучен характер строительного материала, из которого возводились укрепления.

В последние годы историей строительства крепости занимались С.В. Семенцов и С.Д. Степанов. Первый из указанных авторов в основном рассматривает роль крепости как градообразующего фактора в развитии Петербурга и при этом он первым из исследователей обратил внимание на «систему фортеций», сложившуюся в городе с первых лет его существования[7].

Основной заслугой С.Д. Степанова[8] является то, что в первой части своей работы он подробно проанализировал устройство укреплений Петербургской крепости в сравнении с фортификационными системами, распространенными в то время (С. Вобана, М. Кегорна, Ф. Пагана, Ф. Блонделя и др.). Проанализировав теоретические работы указанных инженеров, он пришел к выводу, что устройство бастионов и куртин крепости ближе всего соотносится с системой С. Вобана. Кроме того, автор подробно, на основе планов и чертежей, описал устройство фортификационных сооружений крепости.
События на острове Котлин в первой четверти XVIII века наиболее подробно описаны А.В. Шеловым[9], который использовал в своей работе не только опубликованные, но и архивные источники, в первую очередь материалы Архива Морского министерства. Следует заметить, что автор не только подробно изучил строительство крепостей Котлина (форта Кроншлот, крепости Святого Александра), а также возведение батарей и гаваней на острове, но остановился и на организации и деятельности артиллерии при обороне Петербурга с моря.
Следует заметить, что крепостная артиллерия в рассматриваемый период практически не изучалась в нашей историографии. Лишь уже упоминавшийся Ф.Ф. Ласковский указывал количество орудий в той или иной крепости, но при этом он не уточнял, в каком году это было, и не приводил в этих случаях ссылок на источники.
Еще одной особенностью работы А.В. Шелова является то, что он обратил внимание на роль укреплений Котлина как опорного пункта для наступательных операций русской армии - еще один аспект истории крепостей, практически не изученный в отечественной историографии.

Укреплениям Кронштадта посвящена также книга А.А. Раздолгина и Ю.А. Скорикова[10], а береговым батареям острова Котлин - работа А.П. Денисова (им написан первый раздел коллективной монографии)[11]. Следует отметить, что указанные авторы не привлекали новых источников и опирались на уже известный материал. В последнее десятилетие появились статьи В.Н. Кудрина[12], П.А. Кротова[13] и Т.А. Базаровой[14], посвященные Кронштадтской крепости
Истории Шлиссельбургской крепости посвящена работа А.Н. Кирпичникова[15], опиравшегося главным образом на материалы археологических раскопок и привлекавшего при этом летописные и документальные материалы. Он подробно остановился на истории строительства крепости, ее перестройке в начале XVI века, ремонтным работам, производившимся во время владычества шведов, осаде крепости русскими войсками в 1702 г. и развитии укреплений в царствование Петра. Изучением осады Нотебурга занимался также А.С. Кротков[16], опиравшийся на переписку Петра I, но он основное внимание уделил подготовке похода.
Истории Нарвы посвящены две работы. Правда, А.В. Петров[17] практически не затрагивал вопросы строительства нарвских укреплений, а подробно остановился на ее осадах, опираясь на уже упоминавшиеся «Гисторию Свейской войны» и исследование Н.Г. Устрялова. Зато работа О. Коченовского[18] посвящена именно строительству. При этом он, используя шведские материалы, подробно рассмотрел наиболее интересный и практически не изученный вопрос - перестройку нарвских укреплений по проекту шведского инженера Э. Дальберга накануне Северной войны. Следует отметить также и работу Х.Э. Палли[19], который подробно исследовал боевые действия на территории Эстонии, в том числе осады Дерпта и Нарвы в 1704 г. Укреплениям Ревеля в 1710-1725 гг. посвящена статья Е.И. Квашнина-Самарина[20], опиравшегося на опубликованные к тому времени «Материалы по истории русского флота». Основное внимание исследователь уделил Ревелю как морскому порту, а также Рогервику, но остановился и на работах по усилению фортификационных укреплений Ревеля, а также на его артиллерийском вооружении в интересующий автора диссертации период.
Кампания 1708 г. и соответственно дислокация войск и планы русского командования разбирались в работах П.К. Гудим-Левковича[21], Н.П. Михневича[22], посвященных истории русского военного искусства; а также А.З. Мышлаевского[23] и Л.Г. Бескровного[24], занимавшихся непосредственно кампанией 1708 г. Особенно в этой связи следует отметить работу А.З. Мышлаевского, который, используя архивные документы, подробно разобрал планы русского командования и дислокацию войск в 1708 г. Оборонительные меры рассматривались также в работе В.Е. Шутого[25], но он в основном остановился на боевых действиях на юго-западе, то есть на территории Белоруссии и Украины, а событий на Северо-Западе он лишь коснулся. Информацию о планах Карла XII можно почерпнуть из работы шведского исследователя А. Стилле.[26] Боевые действия на Северо-Западе затрагивались также в работах П.О. Бобровского[27] и Н.П. Волынского[28].

Осаде Выборга в 1710 г. посвящены работы М.М. Бородкина[29] и М.В. Васильева, которые опирались, главным образом, на «Гисторию Свейской войны», а осаде Риги - работа В.Г. Болдырева[30], подробно описавшего состояние рижских укреплений перед осадой и сам ход осады, причем он для своего исследования, помимо уже упомянутой «Гистории», использовал также и записки рижского жителя И. Гельмса.
Изображение
Источниковая база исследования. В работе главным образом использованы материалы Архива Военно-исторического Музея артиллерии, инженерных войск и войск связи (Архив ВИМАИВиВС). Интересующие автора диссертации документы - «ведомости» и «росписи» артиллерии в той или иной крепости - хранятся в фонде Приказа артиллерии (Ф. 2). Кроме того, в феврале 1710 г. была составлена ведомость «что каких припасов отпущено с Москвы во все гарнизоны и в полевую артиллерию с 1704 по 1708 г.»[31], представляющая большой интерес для исследователей. Данная ведомость была опубликована Н.Е. Бранденбургом[32], но он указал только общие цифры (сколько орудий и в каком году было отпущено), не вдаваясь в подробности и не показав, в какие гарнизоны отправлялись орудия. Не менее ценным источником является «Табель артиллерии в крепостях»[33], составленный в 1713 г.: это единственный документ, в который включены все крепости, расположенные на Северо-Западе. Следует заметить, что данный документ был введен в научный оборот в 1958 г. Л. Г. Бескровным[34], но и он ограничился общими цифрами, не указав, сколько орудий в каком гарнизоне в тот момент находилось. Среди материалов Российского Государственного Архива Военно-Морского флота (РГА ВМФ) сохранилась ведомость артиллерии в северо-западных крепостях в 1712 г., правда, в ней не указано количество снарядов[35]. Ряд документов, о состоянии артиллерии в приморских крепостях, был опубликован в четвертом томе «Материалов для истории русского флота» (МИРФ)[36]; а несколько документов о кронштадской и котлинской артиллерии опубликовал в начале XX в. А. В. Шелов[37]. Кроме того, в 1727 г. секретарем Сената И.К. Кириловым было составлено описание Российской империи, в котором было описано состояние крепостей и указано количество орудий в различных крепостях.[38] Правда, его описание несколько выходит за хронологические рамки диссертации, но можно предположить, что количество орудий в крепостях и их состояние не сильно изменилось за это время.

Много информации о состоянии крепостей содержится среди материалов походной канцелярии А.Д. Меншикова, сохранившихся в Архиве Санкт-Петербургского Института истории РАН[39]. Здесь, в частности, следует выделить донесения к А.Д. Меншикову Р.В. Брюса (первого петербургского обер-коменданта), К.А. Нарышкина (коменданта Пскова, Нарвы и Дерпта), выборгского коменданта Г.П. Чернышева, шлиссельбургского коменданта В.И. Порошина и др.
Не менее интересным источником является переписка Петра I, которая в той или иной степени касается всех интересующих нас вопросов. Документы до конца 1713 г. к настоящему времени опубликованы[40], а более поздние материалы можно обнаружить в Архиве Санкт-Петербургского Института истории РАН[41].
Определенный интерес представляют также и мемуарные источники, в частности записки датского посланника Ю. Юля[42], находившегося в 1710 г. в Петербурге и фиксировавшего сообщения из осадных корпусов, а также составившего краткое описание некоторых крепостей, которые ему довелось осматривать. Кроме того, можно отметить и записки Г.П. Чернышева, являвшегося в 1710-1713 гг. комендантом Выборга[43].
Следует также отметить и картографические материалы – проектные и фиксационные чертежи той или иной крепости, составлявшиеся в первой четверти XVIII в., а также гравюры, изображающие крепости, взятые русскими войсками. Эти источники неоднократно публиковались. Первой значительной публикацией гравюр, выполненных известными специалистами этого периода А.Ф. Зубовым, А. Шхонебеком и П. Пикартом, явилась «Книга Марсова» (1713 г.), переизданная в 1766 г. В дальнейшем они неоднократно приводились в различных исследованиях и публикациях.
Различные проектные и фиксационные чертежи, посвященные состоянию той или иной крепости публиковались в уже упоминавшихся работах исследователей, посвященных крепостям. В частности, А.Н. Кирпичниковым опубликованы проектные чертежи усиления Шлиссельбургской крепости осенью 1702 г., В.А. Бутми – проект постройки деревоземляной Санкт-Петербургской крепости в 1703 г. (подлинники этих чертежей хранятся в Отделе Рукописей и Редкой книги Библиотеки РАН). Большое количество планов крепостей было опубликовано Ф.Ф. Ласковским. В работе С.Д. Степанова опубликован ряд проектных и фиксационных чертежей Санкт-Петербургской крепости. Можно также отметить и шведские картографические материалы. В частности, О. Коченовским издан проект перестройки нарвских укреплений в 1697 г.

Военные действия и осадные операции достаточно подробно освещены в «Гистории Свейской войны»[44], «Журнале барона Гизена».[45] Эти журналы составлялись на основе различных «экстрактов». В частности, события 1705 г. освещены в «Экстракте» К.И. Крюйса[46], а оборона Петербурга в 1708 г. - в «Экстракте из журнала действия генерал-адмирала графа Апраксина»[47]. Ряд документов по обороне Петербурга был опубликован Н.Г. Устряловым[48]. Кроме того, много информации о событиях 1708 г. содержится в переписке Петра I и Ф.М. Апраксина, руководившего оборонительными действиями на Северо-Западе в 1708 г., и с комендантами гарнизонов – Р.В. Брюсом и К.А. Нарышкиным; опубликованная в седьмом и восьмом томах «Писем и бумаг императора Петра Великого» (ПБИПВ)[49]. Часть документов, посвященных этим сюжетам, была опубликована А.З. Мышлаевским в конце XIX столетия[50]. Для изучения событий 1708 г. можно также привлечь мемуарную литературу: записки генерал-квартирмейстера шведской армии А. Юлленкрука о походе Карла XII в Россию, составленное им во время нахождения в русском плену[51], и записки дерптского пастора И.Г. Гротиана о выселении жителей Дерпта на Волгу.[52] Среди материалов РГА ВМФ сохранились расспросные листы пленных и перебежчиков (в основном саксонцев), переходивших на русскую сторону из шведского корпуса Г. Любеккера в 1708 г.[53] От них русское командование получало ценные сведения о численности и намерениях шведских войск.

Объект и предмет исследования. Объектом исследования являются крепости, расположенные на Северо-Западе России в первой четверти XVIII века, а также взятые русскими войсками в ходе боевых действий. Предметом исследования является строительство и перестройки фортификационных укреплений, их оснащение артиллерией и складывание в ходе Северной войны системы крепостей в данном регионе.
Основная цель и задачи исследования. Цель работы: на основе опубликованных и архивных материалов рассмотреть состояние фортификационных укреплений Северо-Запада, их артиллерийское вооружение, а также боевые действия на этой территории в ходе Северной войны. Основной задачей является анализ роли каждой из крепостей в системе обороны северо-западных рубежей России, сформировавшейся в изучаемое время.
Принципы и методы исследования. Методологическая основа исследования – системный подход, принципы историзма и объективности. В диссертационном исследовании были применены также общенаучные методы: логический, системный, хронологический. Основным принципом структурного построения работы был избран хронологический.

Научная новизна и практическая значимость работы. На основе архивных материалов впервые в отечественной историографии рассмотрены укрепления каждой крепости в отдельности и проанализирован процесс складывания крепостей в единую систему обороны. Материалы диссертации могут быть использованы при изучении истории Северной войны, истории русской артиллерии и инженерного дела в России, при разработке специальных и лекционных курсов в высших учебных заведениях.

Структура и основное содержание диссертации.

Работа состоит из введения, пяти частей, заключения и приложения. В первой части рассматривается система обороны Северо-Запада в первые годы XVIII века. Первая глава посвящена укреплению (усилению) древних русских крепостей - Новгорода, Пскова и Ладоги - в первые годы Северной войны, когда над страной нависла угроза шведского вторжения. В Новгороде и Пскове, помимо ремонтных работ, были в кратчайшие сроки (к осени 1701 г.) возведены деревоземляные бастионные укрепления. В ходе этих работ была найдена очень удачная форма усиления обороноспособности старых крепостей - возведение вокруг каменных башенных оград земляных бастионов, что позволяло к невыгоде нападающих, во-первых, выдвинуть вперед узлы артиллерийской обороны и тем самым расширить зону боя вокруг крепости, во-вторых пользуясь изломанными линиями фронта обороны, более эффективно вести заградительный огонь в нужных направлениях[54].
Третья глава первой части посвящена взятию и укреплению Нотебурга (Шлиссельбурга). Следует отметить, что осадные операции русских войск рассматриваются в диссертации главным образом для того, чтобы установить, какие повреждения были нанесены крепостным сооружениям (эти повреждения после взятия крепостей приходилось исправлять). Следовательно, автора в первую очередь интересует действие осадной артиллерии. Такие вопросы, как численность и состав осадных корпусов, общая обстановка на театре военных действий выходят за рамки исследования. В Шлиссельбурге сразу после взятия крепости приступили к исправлению последствий осады (в ее стенах было сделано три пролома, а деревянные постройки почти все сгорели). Кроме того, на острове было в кратчайшие сроки насыпано шесть земляных бастионов. Таким образом, Шлиссельбург после усиленных в 1700-1701 гг. земляными валами Новгорода и Пскова представлял собой еще один пример органичного сочетания средневековых каменных укреплений и новой бастионной линии обороны.[55] Кроме того, крепость также усилили артиллерией - в 1703 г. в ней насчитывалось 127 орудий[56], а в январе 1704 г. - 102 пушки и 26 мортир[57]. Весной следующего года аналогичные работы были проделаны в Ямбурге.

В четвертой главе речь идет о взятии и последующем разрушении Ниеншанца и возведении деревоземляной Петербургской крепости, заложенной 16 мая 1703 г. и ставшей центральным ядром складывавшейся системы обороны границ. Ее строительство также шло быстрыми темпами, и уже осенью она была вооружена 246 пушками, 11 мортирами, 2 гаубицами и 10 дробовиками[58] (хотя к январю 1704 г. количество пушек сократилось до 221[59]). В пятой главе рассматривается строительство еще двух крепостей – Кроншлота, прикрывавшего Петербург с моря, и Адмиралтейства.

Во второй части работы рассматривается оборонительная система Северо-Запада в 1704-1708 годах. Особенностью этого периода стало не только географическое расширение системы, так как в ее состав вошли шведские крепости Нарва и Дерпт, а также старинная русская крепость Ивангород, взятые русскими войсками в 1704 году; но и изменение принципов укреплений - появились каменные крепости бастионного типа. Первая известная нам ведомость о состоянии артиллерии в Нарве и Ивангороде была составлена в том же 1704 г., причем это единственный случай, когда артиллерия разделена по крепостям (во всех последующих составлялась одна ведомость на обе крепости). Артиллерийское вооружение Нарвы в 1704 г. состояло из 440 пушек, причем 389 из них были шведского производства, а также 36 мортир и 3 гаубиц. В Ивангороде имелась 121 пушка, 16 мортир и 4 гаубицы[60].

Дерптская крепость в составе системы обороны русских границ просуществовала недолго. К декабрю 1705 г. в Дерпт было прислано 128 пушек различных калибров из «новозавоеванных городов», да из Москвы 40 пушек[61]. В 1707 г. там имелось 143 пушки[62], однако в следующем году крепость была разрушена, а орудия увезены во Псков.

В этот же период, в мае 1706 г., началась перестройка Петербургской крепости в камне. Инструкцией Петра Р.В. Брюсу от 14 декабря 1706 г. предписывалось с началом строительного сезона приступить к перестройке в камне бастионов Головкина и Зотова, а также куртины между бастионами Меншикова и Головкина[63] (то есть в первую очередь стремились усилить карельскую сторону). Возведение этих укреплений было закончено к осени 1708 г. В 1709 г. был полностью перестроен в камне Трубецкой бастион, а также начата перестройка куртины между бастионами Зотова и Трубецкого[64] (позже она получила название Васильевской). Артиллерийское вооружение крепости в этот период колебалось от 223 до 445 орудий[65].

В эти годы продолжалось строительство укреплений на Котлине, где к сентябрю 1706 г. была возведена Крепость Святого Александра[66], вооруженная первоначально 40 пушками[67]. Кроме того, в ходе боев 1705 г. на острове было сооружено несколько артиллерийских батарей. Всего же в июне 1707 г. Кроншлот защищало 114 пушек и 1 мортира[68].

Артиллерия Шлиссельбургской крепости в данный период насчитывала от 105 до 114 пушек[69]. Ямбургская крепость после взятия Нарвы стала терять свое оборонительное значение. В 1705 г. в ней оставалось 52 орудия[70], а к 1707 г. количество орудий сократилось до 32 (4 мортиры, 28 пушек)[71]. Новгород, Псков и Ладога уже в этот период использовались, главным образом, в качестве складов для боеприпасов.

Кроме того, в 1704-1705 гг. русским войскам пришлось заниматься обороной данной территории, так как шведы предприняли две попытки захватить Петербург и Кроншлот силами сухопутного корпуса под командованием Г.Я. Майделя и корабельных эскадр Я. де Пруа (в 1704 г.) и К.Г. Анкерштерна (в 1705 г.). Однако Р.В. Брюс под Петербургом и К.И. Крюйс под Кроншлотом грамотно организовали оборону и не позволили шведам добиться успеха.

Третья часть диссертации посвящена оборонительным мероприятиям в наиболее тяжелый для Русского государства период войны - 1708 году, когда Карл XII предпринял наступление на Россию основными силами. Главные сражения этой кампании развернулись на территории Белоруссии и Украины, однако русское командование в начале 1708 года рассматривало и вариант наступления главных сил шведской армии на петербургском направлении (причем такие планы действительно были в окружении Карла XII). Это потребовало принять ряд мер по укреплению и усилению крепостей на Северо-Западе. В частности, был укреплен Псков, ставший в тот момент одни из ключевых пунктов обороны Северо-Запада, а дерптскую крепость, напротив, пришлось разрушить. Кроме того, на дорогах были устроены засеки. И хотя шведский король выбрал иное направление для нанесения главного удара, Ингерманландскому корпусу Ф.М. Апраксина пришлось вести оборонительные бои с корпусом Г.И. Любеккера, попытавшемся захватить Петербург. Однако и это нападение шведов было отбито, причем с немалым уроном для них.
Изображение
В четвертой части рассматривается состояние системы обороны во втором десятилетии XVIII столетия. После Полтавской победы и блестящей кампании 1710 г., в ходе которой были взяты Выборг, Кексгольм, Рига, Динамюнде, Пернов и Ревель, все эти крепости также были включены в систему обороны. Следует отметить интересную деталь: при осадах этих крепостей в основном использовались мортиры, поэтому фортификационные укрепления в большинстве случаев практически не пострадали, и их не пришлось восстанавливать. И хотя угроза вторжения шведских сухопутных войск была сведена к минимуму, крепости по-прежнему продолжали играть важную роль, и в них содержалось большое количество артиллерии. Основное внимание в этот период уделялось охране приморских крепостей (именно они оказались под угрозой неприятельского нападения в 1715 и 1720 годах), а также строительством каменной Петербургской крепости. В остальных крепостях ограничивались разного рода ремонтными работами (особенно в Выборге, который сильно пострадал в ходе осады от действия русской артиллерии) и возведением различных вспомогательных укреплений (чаще всего равелинов), приводивших к их усилению.

К концу Северной войны оборона северо-западных рубежей России основывалась на ряде крепостей бастионного типа, объединенных в единую систему. Среди них можно выделить ряд крепостей, на которые русское командование рассчитывало в первую очередь в случае обороны территории Северо-Запада: Петербургская, Котлинские укрепления, Ревель; далее Нарва и Ивангород, а также Выборг, ставший русским форпостом в Финляндии. Именно эти крепости были в большом количестве оснащены артиллерией (в Петербурге и в Ревеле в конце царствования Петра I находилось более 1000 орудий).

Интересна судьба Псковской крепости. В тяжелые минуты, когда стране угрожало вторжение крупных неприятельских сил (1701 и 1708 гг.), ее начинали срочно укреплять и вооружать артиллерией. Но после того как угроза шведского нападения миновала, о Псковской крепости забывали, и она превращалась в простой склад оружия. Таким же складом (или базами для походов) служили, по-видимому, и другие крепости: Новгородская, Ладожская, Шлиссельбургская, Ямбургская, Рижские укрепления. Кроме того, при наступательных действиях практически все указанные крепости использовались в качестве опорных пунктов.

Следует также отметить, что практически во всех крепостях широко использовалась трофейная артиллерия, причем в некоторых из них (Рига, Пернов, Динамюнде) она даже преобладала. Всего из 3486 пушек, находившихся в 1713 г. в северо-западных крепостях, 2138 были трофейными[72].
При этом за территорию Лифляндии (в первую очередь это коснулось Риги) пришлось вести серьезную дипломатическую борьбу, так как на эти земли претендовал союзник Петра I саксонский курфюрст Август II, являвшийся в то же время королем Речи Посполитой; а Швеция очень не хотела лишаться данной территории (причем в этом вопросе ее поддерживала Англия, не желавшая усиления России в этом регионе). Однако русским дипломатам удалось настоять на своем, и по условиям Ништадского мира 1721 г. Россия получила все те территории, которые были необходимы для обеспечения выхода к Балтийскому морю.
Пятая часть посвящена состоянию всех этих крепостей в последние годы жизни Петра Великого. Выделение этого короткого периода в отдельную часть обусловлено тем, что это был период упорядочения сложившейся системы обороны Северо-Запада в условиях мирного времени (сама система не претерпела никаких существенных изменений). Следует также отметить, что в эти годы были приняты меры по централизации управления крепостями и осуществлялись ремонтные работы в отдельных крепостях (в частности, продолжалось строительство каменной Петербургской крепости).

В заключении подведены итоги работы, а в приложении приведены таблицы, характеризующие состояние артиллерии в крепостях Северо-Запада в годы Северной войны.

Аватара пользователя
smersh70
пулеметчик
Сообщения: 146198
Зарегистрирован: 29 июл 2013, 14:19

Благодарил (а): 10665 раз
Поблагодарили: 15914 раз

Re: Русско-Шведская война в 1700-1721

#3 Сообщение smersh70 » 18 мар 2015, 03:25

Крестовый камень, или забытые войны со шведами

Из века в век вела Россия бесчисленные войны за выход к Балтийскому морю. Некоторые из них стали хрестоматийными, некоторые известны лишь узким специалистам. Одно из главных мест в истории допетровской России занимают вооруженные конфликты Великого Новгорода с не всегда дружелюбным северным соседом – Швецией – за господство на Невско-Ладожском бассейне. Тридцатилетие беспрерывных стычек – с 1293 по 1323 год – закончилось заключением Ореховского мира, который стал первым официальным мирным договором между Швецией и Великим Новгородом. Ореховский мир был подкреплен поведением первой границы между двумя государствами, которая особо была отмечена на местности – специальными межевыми знаками.

Знаменитое Ледовое побоище 1242 года и поход дружин Александра Невского в Центральную Финляндию в 1257 году на несколько десятков лет отбили у шведов охоту воевать с русскими. Нейтралитет длился до начала 90-х годов XIII века.
Изображение
В 1293 году шведский маршал Торгильс Кнутсон предпринял крестовый поход против карелов. Поскольку в то время карельские племена были подданными Господина Великого Новгорода, новгородские власти не могло не беспокоить подобное развитие событий. Положение усугублялось тем, что для обороны захваченных земель летом 1293 года на берегу Выборгского залива у места впадения западного рукава реки Вуоксы Кнутсон заложил каменную крепость – Выборг. А еще спустя два года, в 1295-м, шведы продвинулись далее на восток к Ладожскому озеру и захватили поселение новгородских карелов, называвшееся, как гласит старинное предание, – Кэкисалми и начали строить новое укрепление, именовав его Кексгольмом.

В результате этих походов шведам удалось захватить Западную Карелию и значительную часть Карельского перешейка. С постройкой мощных крепостей – Выборга и Кексгольма – под влияние Швеции попал важнейший Вуоксинский военно-торговый путь, напрямую связывающий Ладожское озеро и Финский залив.
Новгородцы ответили быстро. В том же 1295 году новгородское войско спустилось по реке Волхов в Ладожское озеро и вскоре подошло к Кексгольму. После шестидневной осады крепость пала, а все шведы, включая воеводу, были перебиты. Позже, в 1310 году, новгородцы возвели на острове, лежащем у порога Вуоксы, новую крепость, получившую название Корела (ныне – Приозерск).
Но чтобы обеспечить безопасность северных новгородских земель, строительства крепости оказалось недостаточно. Шведские феодалы, осевшие в районе Выборга и северо-западной части Карельского перешейка, продолжали грабить торговые купеческие караваны, которые шли с богатым грузом в Новгород и обратно в Европу по Финскому заливу, Неве и Ладожскому озеру. Так, в 1317 году отряд шведских кораблей вошел в Ладожское озеро, где были ограблены и убиты несколько русских купцов, направлявшихся на своих судах через Свирь и Волхов в Новгород.
Откровенное пиратство шведов вызвало праведный гнев новгородцев, которые не остались в долгу. В начале 1318 года русские ладьи, пройдя через Або-Аланские шхеры, достигли тогдашней столицы Финляндии города Або (ныне – Турку). Город был взят и основательно разрушен. В этом походе новгородцы захватили собранный по всей Финляндии за пять лет церковный налог и благополучно вывезли в Новгород.
В 1322 году, возмутившись подобной наглостью соседей, шведы из Выборга двинулись на крепость Корела. Правда, взять штурмом ее не удалось, пришлось им вернуться ни с чем.
Теперь у Новгорода лопнуло терпение, и он решил разорить «осиное гнездо» шведов – Выборг.
Изображение
Ранней осенью 1322 года русская флотилия подошла к вражеской крепости. Однако несмотря на значительную численность новгородского войска – около 22 000 ратников, взять город ни штурмом, ни осадой не удалось.

Еще одну попытку закрепиться на берегах Невы новгородцы предприняли уже в следующем году. Они воздвигли еще одну сильную крепость в истоке Невы на Ореховом острове – Орешек, тот самый, который впоследствии Петр Великий переименовал в Шлиссельбург.

Странно, но шведы не начали немедленной борьбы против новой русской крепости, хотя для них она была столь же неприятна, как и Корела. Очевидно, для широкомасштабной, длительной, кровопролитной войны у Швеции не хватало в тот момент ни сил, ни средств. Надежды на полное господство во всей Карелии пришлось на время оставить.
В том же 1323 году в новопостроенную крепость прибыли для переговоров послы шведского короля Эрик Турессон и Хеминг Эдгислассон со свитой. Новгородскую сторону представляли князь Юрий Данилович, посадник Варфоломей Юрьевич и тысяцкий Авраам.
12 августа 1323 года был заключен договор, получивший название «Ореховский». Он был направлен на достижение «вечного мира» между двумя государствами, подкрепленного присягой – «крестным целованием». Однако несмотря на то, что договор служил основой для всех позднейших дипломатических отношений между Россией и Швецией вплоть до XVII века, «вечного» мира он не дал. Время от времени борьба за Неву вспыхивала с новым ожесточением, но это уже, как говорится, совсем другая история…
По условиям договора граница между Великим Новгородом и Швецией пролегла вдоль всего Карельского перешейка по линии: от берега Финского залива вверх по течению реки Сестра, остававшейся пограничной вплоть до 1939 года, до ее истоков и далее через болото на север и северо-запад до самого конца северо-восточного побережья Ботнического залива.
В итоге на основе действовавшего в течение двух с половиной столетий договора граница, позже закрепленная Тявзинским миром 1595 года, проходила по Карельскому перешейку, разделяя его почти пополам. За Новгородом оставалось право использовать охотничьи угодья на отошедшей к Швеции территории, богатые рыбой, бобрами, лосями… Это право сохранялось до Столбовского мира 1617 года. Но самое главное, на некоторое время прекратилась череда беспрерывных военных стычек, в ходе которых обе стороны постоянно опустошали и разоряли Карелию и Карельский перешеек.
Изображение
А как обозначали границу в те далекие времена?

Обычно обе стороны использовали один и тот же способ, применявшийся для установки внутренних и внешних границ на протяжении столетий. С далеких времен, когда из отдельных территорий, где проживали люди, стали создаваться государства, беспрерывно накапливался опыт обозначения границ, их обустройства. В Древней Руси на больших деревьях – обычно это были дубы – вырубались кресты, в степной местности вырывались ямы, наполненные предметами, которые долго сохранялись: уголь, береста, кости животных. В древнерусском языке имелось особое слово «межа», обозначавшее по Толковому словарю В. Даля – «рубеж, грань, граница, стык, раздел». На Севере, где преобладал сырой и холодный климат, использовались более «долговечные» приемы: на большой приметный камень или скалу наносились знаки государственности той и другой договаривающихся сторон.
Для обозначения границы со Швецией, начиная именно с Ореховского договора 1323 года, на огромные валуны наносили путем выбойки со стороны Швеции три короны и крюк, обозначавшие фигуры из шведского герба, а с русской – крест или грань.
Так произошло и с Крестовым камнем, который по-фински зовется «risti kivi» и поныне, спустя почти семь веков, стоит среди лесов Карельского перешейка. Именно он обозначил ту древнюю границу.
Этот исторический памятник расположен примерно на 27-м километре шоссе, ведущего от Финского залива в сторону Приозерска, в обширной, покрытой густым лесом ложбине. На стоящей у дороги березе прикреплена малозаметная табличка: «Крестовый камень. Памятник XIV века». Камень находится на небольшом пригорке, среди болот, из которых берут начало и разбегаются в разные стороны речки: Сестра, Волчья и Волочаевка.

Впрочем, внешне это всего лишь огромный валун, поросший мхом размером где-то в три, три с половиной метра. Со стороны камень напоминает двухскатную кровлю, лежащую на земле. С восточной стороны, как об этом и говорится в исторической литературе, хорошо заметен крест. Собственно, крестов два. Они были высечены в 1323 и в 1595 годах согласно Ореховскому и Тявзинскому договорам. Отсюда и название камня – «Крестовый». Исторические кресты видны не очень хорошо, видимо, свойство гранита крошиться со временем дает о себе знать, недаром по-фински гранит – гнилой камень. Очевидно, по этой же причине с обратной, западной, стороны не осталось никаких следов, похожих на шведскую корону в виде распустившейся лилии.

Аватара пользователя
Sabata
партизан
Сообщения: 2489
Зарегистрирован: 25 мар 2012, 03:41

Благодарил (а): 1926 раз
Поблагодарили: 1192 раза

Re: Русско-Шведская война в 1700-1721

#4 Сообщение Sabata » 18 мар 2015, 16:35

Кстати, победа шведов при Нарве в 1700 - самая крупная на ту эпоху победа армии западного строя над армией восточного типа (а армия московитов не сильно отличалась от османской, сефевидской или могульской). Соотношение сил было 1:4.

Аватара пользователя
smersh70
пулеметчик
Сообщения: 146198
Зарегистрирован: 29 июл 2013, 14:19

Благодарил (а): 10665 раз
Поблагодарили: 15914 раз

Re: Русско-Шведская война в 1700-1721

#5 Сообщение smersh70 » 04 июл 2020, 22:54

Свенкзундский единорог #из_экспозиции Военно-исторического музея артиллерии
В серии "об уникальных экспонатах музея" старший научный сотрудник Громов Андрей Владимирович рассказывает о русско-шведских войнах.

Аватара пользователя
smersh70
пулеметчик
Сообщения: 146198
Зарегистрирован: 29 июл 2013, 14:19

Благодарил (а): 10665 раз
Поблагодарили: 15914 раз

Re: Русско-Шведская война в 1700-1721

#6 Сообщение smersh70 » 01 окт 2021, 21:50

ролик-продолжение цикла с Николаем Смирновым — о 13-летней войне (1654-1667) и параллельных событиях.
Сегодня спинн-офф про Русско-Шведскую войну 1656-1658 гг.

Аватара пользователя
smersh70
пулеметчик
Сообщения: 146198
Зарегистрирован: 29 июл 2013, 14:19

Благодарил (а): 10665 раз
Поблагодарили: 15914 раз

Re: Русско-Шведская война в 1700-1721

#7 Сообщение smersh70 » 30 окт 2021, 03:19

В ЧЁМ ЗАКЛЮЧАЛИСЬ ОСОБЕННОСТИ ШВЕДСКОГО ВОЙСКА ПЕРИОДА ЕГО РАСЦВЕТА В 17-м ВЕКЕ?
Продолжаем цикл статей Алексея Огородникова об армиях соседей Московского царства в 17-м веке.
Изображение
> Особенностью шведской армии XVII века обычно считается её национальный характер. На самом же деле, перед вступлением Швеции в войну лишь 25% её войска составляли подданные шведской короны. Остальные были наёмниками, причём преимущественно из немецких земель. Второй по численности контингент составляли шотландцы и другие выходцы с Британских островов, из числа которых была сформирована целая бригада.
Изображение
Деление на бригады являлось также нововведением короля Густава Адольфа. Для удобства управления три-четыре полка или батальона, что на тот момент значило одно и то же, сводились в одну бригаду, которой придавалась полевая артиллерия. Каждая бригада имела свой цвет знамени и одежды. Лейб-гвардия носила камзолы желтого цвета, всего служило семь цветных бригад в составе армии, и они считались её костяком.
Изображение
Синий цвет считался приборным для гвардейской кавалерии. Шведская кавалерия также была организована в полки, но в бригады не сводилась, а распределялась между пехотой, которая оказывала ей огневую поддержку. Конница представляла из себя рейтарский тип. В отличие от немецких коллег, носивших трёхчетвертные, шведы носили более лёгкие половинчатые доспехи (отсчёт вёлся от полного латного рыцарского доспеха закрывавшего всё тело).
Изображение
Наиболее разрекламированной на сегодняшний день частью шведской конницы являлись финские рейтары Гаккепелиты (да, шины Nokian названы в их честь). Отличались они неприхотливостью, упрямством и жестокость, а также умением в малую маневренную войну. Много крови они попили нашим предкам во время Смуты и позже. Впрочем, Пётр I приказал оббить ворота взятой им крепости Кексгольм (Корела) трофейными кирасами этих шведских кавалеристов. И теперь это единственное напоминание на территории нашей страны о них.
Изображение
У независимой Финляндии Гаккапелиты были до 1944 года предметом национального культа, потом стало как-то резко неудобно... Впрочем клич «Хаккаа пяялля» (hakkaa päälle! дословно — бей его!) используется финскими болельщиками на хоккейных матчах до сих пор. :o

В качестве иллюстрации используются работы украинского художника Сергея Шаменкова.

Аватара пользователя
smersh70
пулеметчик
Сообщения: 146198
Зарегистрирован: 29 июл 2013, 14:19

Благодарил (а): 10665 раз
Поблагодарили: 15914 раз

Re: Русско-Шведская война в 1700-1721

#8 Сообщение smersh70 » 09 июн 2022, 22:20

Это просто прорыв в истории :lol:
Как бункерный фюрер себя с Пётром I сравнивал 😅
"Пётр I возвращал и укреплял территории, на нашу долю тоже выпала эта участь", - сказал он на встрече с молодыми предпринимателями.
По его словам, "если мы будем исходить из того, что вот эти базовые ценности составляют основу нашего существования, мы, безусловно, преуспеем в решении задач, которые перед нами стоят".
Вот и ответ на вопрос, собирается ли путлер оккупировать территории Украины 🤷‍♂️

Аватара пользователя
smersh70
пулеметчик
Сообщения: 146198
Зарегистрирован: 29 июл 2013, 14:19

Благодарил (а): 10665 раз
Поблагодарили: 15914 раз

Re: Русско-Шведская война в 1700-1721

#9 Сообщение smersh70 » 03 мар 2023, 15:46


Ответить

Вернуться в «Военная история»